Категория: Измена

Вот и кончилась зима, а с ней и мой возлюбленный хоккей. Остался, естественно, каток в спортклубе, куда я хожу в секцию. Но там сплошные тренировки, поиграть как надо не удается, не то, что у нас во дворе. Из-за хоккея, наверняка, зима мне больше по нраву, чем даже лето. Летом, естественно, тоже забавно, но, как досадно бы это не звучало, в хоккей можно играть лишь на травке. Уж лучше в футбол.

Сейчас-то весна, скука - школа, дом, правда компьютер малость скрашивает мою жизнь. А неделю вспять вышло одно приметное событие, о котором я и желаю вам рассказать, благо времени свободного до фига. Числится, первого апреля у отца праздновали денек рождения. Подфартило, естественно, папане родиться в сей день, все-же денек хохота. Вот и выходит, что потешаются над ним повсевременно. В особенности забавно ему стало, когда его захомутала моя маман. Нет, не задумайтесь ничего отвратительного, мамочка у меня просто восхитительная. В особенности, это приметно, летом. Когда она идет по улице в собственном легком, облегающем ее пышноватые ноги и далековато выпирающие титьки, костюме, все мужчины на нее пялятся как на восьмое волшебство света.

Еще совершенно не так давно, когда я был годика на два младше, некие из этих придурков, прямо при мне подкатывали к мамке с предложением познакомиться и повести где ни будь пре миленько время. И хотя (я практически в этом уверен) , маман была совершенно не против раздвинуть перед ними свои ноги, те часто получали от нее от ворот поворот. Наверняка, она все же смущалась меня, верно предполагая, что я уже не тот глупенький детсадовский пацаненок, при котором (считая что я прочно сплю) подмахивала свекру моей тетки, те есть ее родной сестры в летнем домике у бабки с дедкой. Было это как раз на свадьбе этой самой тети Томы. Вот тогда меня и осенило, что пиписьки у мальчишек и девченок отличаются не для того, что бы по различному писать.

Конкретно с тех пор баба Нина, ну, супруга теть Томиного свекра, мамку вытерпеть не может. И при встрече всегда шипит про себя: на хуя дескать снова эту блядь притащили сюда. Сам слышал. Да бог с ней. Вообще-то это другая история, кому любопытно, пишите, может расскажу будет время. Ну а мамка моя, если и блядь, так что с того, а у кого не блядь?

Вон, Санька Гугиев, в дачном поселке с примыкающей улицы. Как он убеждал, что у него мама самая приличная дама в этом городке, в грудь для себя кулаком лупил. Пришлось наглядно обосновать, что он очень заблуждается. Показал я ему как его возлюбленную мамочку на полянке около маленького озерка некий детина наяривал. Та позже еще ему с наслаждением отсасывала. Моя маман не сосет, брезгует. Правда, Серега на это не очень оскорбился. До сего времени он при каждом комфортном случае доит свою маму на бабки. Я то со собственной ни-ни, стремно как-то.

А вот случай с моей маман. В один прекрасный момент года два вспять, мы ворачивались от бабки на рейсовом автобусе. Бабка с дедом и теткой Томой с супругом живут в пригороде в большенном доме, с садом и огородом. И баня у их роскошная. В тот раз мы гостили у их все выходные, а днем в пн поехали домой. Автобус был забит битком. Мы с мамкой протиснулись к окну. А следом за нами, как на магните прикрепленным к маминой пятой точке, тащился юный дядька. Когда мы, в конце концов, то, заняли стоячие места, согласно приобретенным билетам, началось нечто любознательное.

Нужно сказать, что я в то время еле доставал маме до пупа. Так что, то, что творилось в этой давке с верней частью моей мамочки, мне было практически ничего не видно. А вот понизу!! Для начала, меня зажатого меж маминых ног, пнула чья-то коленка, Не больно, правда. Это детина, прижатый сзади к моей мамочке, раздвинул собственной коленкой ее ноги. Правда, насилия к моей мамочки он не проявлял, судя по расслабленному состоянию маман, ноги ее разъехались сами. Видно сзади в нее уперлось нечто жесткое, от которого мамочка начала млеть. Ее руки держали меня за плечи. А меж мной и мамкиными ногами стала протискиваться еще одна рука, совершенно не такая теплая, как у матери. Мать была совершенно не против вмешательства третьей силы, я увидел как она пробует отодвинуться от меня.

Я опустил глаза вниз: мужская рука гладила через платьице мамкину ляжку, потихоньку опускаясь, все ниже и ниже, к тому месту, где выше колена белела кожа моей мамочки. Потом по прихоти этой самой руки подол платьица пополз ввысь. Я лицезрел как эта грубая рука мяла нежные ляжки, как пальцы отодвинули в сторону узкую полоску трусиков и начала теребить мамкину лохматку.

Короче, это длилось минут пятнадцать, пока автобус наполовину не опустел. Но, даже в полупустом автобусе, мужчина не оставил собственных поползновений относительно мой матушки. Хотя подол платьица был с неохотой водворен на прежнее место, рука, отпустившая его, сейчас грубо массировала ягодицы через платьице. Маман пробовала сделать благопристойную мину на лице, но выходило это плоховато. Очень сжатые губки ее выдавали сильное напряжение.

Когда мы вышли на собственной остановке, за нами вывалился и этот детина. Правда, за нами он не пошел, остался стоять на остановке. Дома мать произнесла, что ей нужно сбегать в магазин за хлебом. Хлеба и правда в доме не было, но магазин находился в примыкающем доме, а мать возвратилась часа через три, не меньше. Видно в хлебном отделе была трехкилометровая очередь, а хлеб завершился прямо перед маман. Ибо возвратилась она без хлеба. Зато сходу закрылась в ванной. Когда я после нее зашел туда, увидел на веревке постиранные трусики. Вообщем то, она летом и так каждый денек меняет свои трусиля, но обычно просто кидает их стиральную машину, и позже стирает с другим бельем. Короче, есть повод для размышления.

Первого апреля папе дали отгул, и второго тоже. Мамка считалась домохозяйкой уже 3-ий год. Потому отцово денек рождения праздновали конкретно в тот денек, в который папаня на свет и появился. Поначалу то все было как положена в наилучших домах Лондона. Собрались родственники и друзья новорожденного, были обе бабки с дедом (дед был только один, отец отца помер за длительное время до моего возникновения на свет). Были теть Тома с дядь Мишей и с 3-х летней Веркой. Посидели, вмазали отлично. К часам 10 вечера гости практически стопроцентно разошлись, остались только теть Тома с дядь Мишей, потому что дядька отлично набрался, их оставили у нас ночевать. Верку забрала бабка.

Еще остались к этому времени три папиных компаньона с работы, они пришли в гости поздно часам к 9. 1-го то я знал, это был папкин начальник, звали его Владимир Евгеньич. Он и ранее к нам забегал время от времени. Судя по всему, он был не индифферентен к мамкиной пятой точке, потому что при каждом комфортном случае пробовал шлепнуть по ней. Еще двоих, я не знал, ну и отец как я сообразил, знал их плохо. Слава и Витя были дружками папиного начальника. Поначалу они вели себя приемлимо прилично. Но когда излишний люд разошелся, они тоже начали расходиться (в ином смысле).

Поначалу устроили танцы, отодвинули торжественный стол к окну, а с ним и, еле вяжущих языком, моего папашу с дядей Витей. Пока двое плясали с дамами, 3-ий накачивал моих и так упившихся родственников водкой с пивом. Меня выслали спать поближе к одиннадцати. Комната моя была напротив большой комнаты, где шла гулянка. Правда мой диванчик был зафрахтован на ночь родителями (в их спальне должны были ночевать Томка с супругом), а мне постелили на раздвижном кресле, которое притащили из залы. Как раз напротив двери.

Скоро Маман при помощи Владимира Евгеньича приволокли отца и бросили на диванчик. Тот был в полной отключке. Я притворился спящим, предполагая, что здесь же последует чего ни будь увлекательное. И правда, папкин шеф сразу полез к мамке лобзаться, а одну руку засунул к ней за пазуху. Но мамка стала вырываться

- Я желаю еще плясать, пойдем. Рано еще.

И потащила мужчины в залу. Владимир Евгеньич, вышедший последний, не удосужился закрыть за собой дверь, и я прямо из собственной постели мог свободно следить за предстоящим развитием событий. А посмотреть было на что.

Мамка то с Евгеньичем то пошли на кухню, а совершенно не плясать. В зале погасили верхний ...свет и включили ночник. Дядя Миша проглядывался плохо, я лицезрел его сидячего за столом только до пояса, остальная часть его тела видимо навалилась на стол и была не видна. А среди комнаты делали вид что пляшут дядя Витя с мамкиной сеструхой. Конкретно делали вид. Такая сцена - сосущаяся парочка, у теть Томы на попке задран подол ее торжественного платьица, ее белоснежные ягодицы гневно мялись руками дяди Вити, а белоснежные трусики болтались в районе колен.

Нужно сказать малость о тете Томе. Она младше матери на четыре года, замуж вышла три года вспять, будучи с огромным животиком. Каким хуем этот животик надуло, она и сама точно не знает (знаю из подслушанного разговора ее и моей мамы). Но дядь Миша почему то уверен, что конкретно его. Девка она была распутная, похлеще моей мамочки. Помню как я, небольшой, с мамкой и с ней прогуливались в баню. Она всегда дергала меня за письку, и гласила

- Чего то медлительно вырастает твой банан, гляди разберут всех девок, остается одна Дунька Кулакова. Кто такая Дунька именно эта Кулакова я тогда естественно не знал. Мамка ее одергивала

- Томка, не развращай мальчугана, а то вырастет, будет собственный хуй куда попало сувать.

И они всегда смеялись над тем, как я багровел.

Но продолжу. Дядя Витя потащил Томку в родительскую спальню, пока она шла, трусы ее сползли совершенно в низ и остались лежать в коридоре. Я лежал и задумывался, вроде бы посмотреть, что будет творить эта парочка спальне моей мамочки. Хотя наши комнаты и соседствовали, проявить свою наблюдательность не представлялось вероятным. Можно естественно выскочить на балкон, он был один для обеих комнат. Но было холодно. Я слышал за стеной возню и хихиканье моей тетки, совершенно не желающей противостоять напору не достаточно знакомого мужчины.

А здесь в мою комнату въехала моя маман на руках дяди Славы и Владимира Евгеньича. Платьице, что было на ней смято на талии, лифчик, болтался на одной руке, трусов уже не было. Слава богу, дверь не закрыли, и все что вышло в этой комнате, я лицезрел отлично. Поначалу мужчины кинули мамку на диванчик, как раз на отца, тот екнул, но не пробудился. Славик предложил:

- Давай скинем его на пол.

Они взяли его с обеих сторон и перетащили на ковер, под пьяное хихиканье моей матери

- Осторожно, мужчины, осторожно, рога не обломайте

- Хуйня, на данный момент нарастим новые - сбалагурил Славик.

Он уже сбросил с себя штаны совместно с трусами, оставшись в одной рубахе, и пристраивался к маме. Та здесь же обхватила его руками за шейку и притянула к для себя. Руки Славика тискали мамкину грудь, а мамка пристраивала его палку к для себя в пизду. Стали слышны дамские стоны, скрип дивана и хлюпанье ныряющего на полную глубину влагалища члена. Было похоже, что мамку на кухне разок уже оттрахали. Владимир Евгеньич тоже сбросив с себя излишние тряпки натягивал на свою палку презерватив.

- Славик, дай тоже пристроиться, переверни эту блядь жопой наверх - попросил он.

- Вовочка, может не нужно, не люблю я туда - застонала мамочка. Но видно Владимир Евгеньич не привык поменять собственных решений, и пристраиваясь к толстой жопе дамы, пробурчал

- Нужно, Маня, нужно, не простаивать же вздыбленной плоти без работы.

Здесь за стеной раздался одичавший визг Томки

- Ой, бля, больнооооо... .

Из-за возни в моей комнате я не слышал ранее никаких звуков в примыкающей комнате. И вот на для тебя.

- Все, пиздец, Витек разорвал бабу - откомментировал этот визг кто-то из мужчин.

Мамку, повернув поперек дивана натягивали на свои дубинки два мужчины, один в пизду, другой в жопу. Потому что оба мужчины и мамка не могли меня созидать, я тихонько сполз с постели и подкрался к ним совершенно близко, прям туда где на ковре храпел мой опьяненный отец. Отсюда я в маленьких подробностях лицезрел как два здоровых елдака натягивают обе дырки моей мамы. Вокруг пизды и на слипшихся волосах поблескивала белоснежная густая жидкость, схожая на сметану, а вокруг верхней дырочки эта сметана смешалась с горчицей. Гандон Владимир Евгеньича порвался, и хуй его был измазан в дерьме мое мамочки.

Мамочка издавала какие то ненатуральные звуки, или стоны, или визги, которые перемешивались со скрипом дивана (бедный мой диванчик) и храпом папани. За стеной длился раздаваться теткин вой, правда, уже тише. Решив, что хватит искушать судьбу, я возвратился в кровать. Скоро вереницей стали кончать мамкины ебаря, поначалу гулко ухая кончил и отвалился Владимир Евгеньич, все же его дырочка была уже, потом кончил Славик, перевернув даму на спину и с силой вдалбливая собственный хуй в раздолбанную пизду, приговаривая:

- На блядь, получай, на, на, на... .

Позже в комнате наступила тишь, только из-за стены доносилось время от времени Томкины хиханьки.

Зато у меня меж ног мой небольшой писюн одеревенел. Впервой в моей жизни, ранее то там только приятно немело и все. Я залез рукою в трусы, и только дотронулся до письки, как та стала выстреливать жидкостью. Трусы вымокли, потому мне стало малость не комфортно. Но все равно я был счастлив. Сейчас я стал реальным мужчиной. Правда хуй мой пока был не таковой большой как у ебавших маман мужчин, тем паче не таковой как у дяди Гены (Ссорав семье) либо у отпрыска бабкиной соседки (я лицезрел его в стоячем положении прошедшим летом, когда он в огороде натягивал мою тетку Томку. Он только пришел с армии, а дядь Миша с моим батей нахуярились, и дрыхли в это время на веранде) , но я возлагал надежды что с течением времени будет не меньше. Я уже размечтался, как буду трахать собственных одноклассниц.

На диванчике послышалась возня, позже кто-то произнес.

- Все, пиздец, отрубилась. Пъяную че-то не охота трахать. Пойдем, посмотрим, как там дела у Витьки, может помощь нужна, вона как бабенка то хихикает, вроде и забыла, что только-только жопу разорвали.

Они затащили батю опять на кровать под крылышко возлюбленной супруги, сходили в ванную, я слышал как в ванной лилась вода, и скоро навестили парочку у меня за стенкой. Что они там делали, можно только додуматься по звучным стонам, моей тетушки. Можно было естественно и поглядеть, что там происходило, благо возможность была, но меня тянуло в сон, и скоро я уснул прямо в обтруханных трусах.

Когда днем я пробудился, папиных дружков уже не было. Дамы в маленьких халатах шебуршали на кухне, готовя закуску для опохмелку мужчинам, которые посиживали за убранным уже в зале столом с бутылочкой "Источника". Я завалил прямо на кухню, где малость подкрепился стараниями моей матушки. Мать и в теть Томин рот пробовала запихнуть кусочек колбасы, но та вдруг вырвалась и удрала в ванную. Когда я проходя мимо незакрытой двери, то увидел, как Томка стоит согнувшись над ванной и блюет. Халат высоко задрался, и я мимолетно увидел красноватые, еще нормально не закрывшиеся две щели, которые пользовали гости для ублажения собственной плоти.

Я заперся в туалете по большенному. Пока я там посиживал в ванную приперлась маман и стала допытываться у теть Томы причину ее тошноты.

- Поела бы малость, глядишь и прошло бы все. - рекомендовала мама.

- Какое там поела, меня ночкой так накормили, что неделю сейчас есть не буду, всю сперму гады мне в рот сливали, из пизды вынут хуй и сходу в рот, литра два испила.

- А визжала то ночъю че?

- Так Витька драл меня раком, драл позже стремительно вынул из пизды да в жопу, я хоть там и не целка, а все равно больно было, позже правда привыкла.

Скоро я помылся, оделся, и, оставив компанию из моих родственником похмеляться далее, удрал в школу.